Рано или поздно, в жизни наступает переломный момент, когда приходится делать выбор. До того рокового случая, Шайя думала, что все, что можно было, она уже давно переменила, однако, это было ошибкой. Ник - вот ее личный камень преткновения. Проблема, которую решить сама она не в состоянии. Оборотень думала, что встреча с ним - раз и навсегда, а оказалось все наоборот, и смириться с тем, что от Него остались лишь воспоминания, куда сложнее, чем можно было представить. Его волчонок прекрасно помнила о том, как он был добр с ней, как заботился, как терпел все ее человеческие прихоти, и воспитывал в ней ту, кто должен быть рядом. Она тосковала по тем временам ровно до тех пор, пока перед глазами не высплывала их последняя встреча. Девушка зажмурилась, когда в стакане с виски, так любимый гибридом, увидела собственную кровь, которая в тот вечер образовывала лужу, стекая по ее шее. Сердце вновь пронзила боль, когда воспоминания показали ей лицо разъяренного Клауса, через мгновение после того, как он чуть было ее не убил. И пусть прошло уже месяца три с того момента, но это было слишком тяжелым ударом, чтобы быстро все позабыть.
Ивс допила остатки горячительного напитка и отодвинула пустой стакан подальше, помотав головой бармену в знак отказа от новой порции. Да, в последнее время она слишком уж начала увлекаться алкоголем, до такой степени, что Редкинг даже начал так или иначе контролировать ее. Но сейчас его нет. И тогда тоже не было. Вожак стаи объявился буквально через пару дней, после того, как оборотень собрала вещи и ушла из особняка Майклсона. Казалось, тот, кто принял ее когда-то под крыло и научил любить себя и свою волчью сущность, как будто бы почувствовал, что девушка в нем нуждается. Он нашел ее потерянной, как и в ночь одного из первых обращений, и принял все ее заботы на себя. Он помог ей сделать выбор, и ее выбор - их стая. Все лето они пытались ужиться в Мистик-Фоллс, но этот городок оказался слишком маленький для буйных оборотней, поэтому они все же собрали свои вещички и решили перебраться в город поудачней.
Редкинг не собирался останавливаться в Новом Орлеане, потому что слишком много уж он был наслышан об этом городе, но Шайя настояла. Она слишком устала от дороги, суеты, споров между другими представителями стаи, что просто не могла больше этого выносить. Вожак решил остановиться близ города лишь на день, а всем желающим позволил выбраться развеяться, но "с предельной осторожностью". Девушка же, вырвавшись из-под надзора, позволила зайти в бар, чтобы пропустить стаканчик, другой в одиночестве и предаться воспоминаниям. Она не знала, что судьба ей уготовила совершенно иной вечер, но глядя на пустой стакан, оборотень думала о том, что все-таки скучает по своему гибриду.

Пожалуй, если бы люди помнили об истиной природе животных инстинктов, то чаще бы прислушивались к своей интуиции. Естественный отбор прост: выживает сильнейший. Даже если ты больше добыча, чем хищник, у тебя все равно есть шанс на спасение. Доли секунды, чтобы почувствовать врага поблизости, мгновения, чтобы его услышать или увидеть - этого бывает достаточно, чтобы... сбежать, как трус? Нет, чтобы вытащить свою задницу из адского пекла. Инстинкт самосохранения, вот что это такое. Если бы Шайя хоть на секундочку перестала прокручивать в своей голове очередные воспоминания или корить себя за то, что сомневается в своем выборе, а вместо этого прислушалась бы к странному ощущению беспокойства, что постепенно росло внутри нее, то, возможно, ей бы удалось избежать следующих событий. Но волчья сущность, что чуть ли не вопила внутри девушки о том, что пора сматывать удочки, была успешно проигнорирована. Ну, или не совсем успешно, если учитывать из ниоткуда взявшегося незнакомца.
- Я н... - Ивс хотела сказать, что не знакомится в барах, но едва произнесла пару звуков, как доступ к кислороду был мгновенно перекрыт. Рука мужчины сомкнулась на ее шее так стремительно, что она даже и не поняла, что происходит, пока не оказалась в воздухе. Кто-то швырнул ее так сильно, быстро и точно, что своим телом она пробила дверь, вылетев на улицу. Как только девушка коснулась спиной деревянной поверхности, остатки воздуха тут же вышли из ее легких, как и мысли улетучились из ее головы. Она зажмурилась, пытаясь перетерпеть первую волну боли, но стон, слетевший с ее губ, так и не удержала. Шайя хоть и была оборотнем, но оставалась хрупкой девушкой, из которой только что выбили дух. На секунду ей показалось, что все ее внутренности поменялись местами, но чуть она пришла в себя, как ее мир перевернулся с ног на голову.
- Пардон, мадемуазель, - сомнительно вежливое обращение, и вот она уже на плече незнакомца.
- Отпусти меня, или я закричу! - глупая и ничтожная попытка, ведь никто даже и головы не повернул, когда бедную девушку без веской на то причины вышвырнули на улицу, в прямом смысле этого слова. Даже на улице люди вроде бы считали это нормальным, и Шайе это очень даже не понравилось. Казалось бы, век информации, и стоило бы прислушаться хотя бы к тем слухам, которыми руководствовался Редкинг, но она хотела сделать по-своему и настояла на остановке в Новом Орлеане. Теперь, видимо, ей придется за это поплатиться. Странный город, в котором люди никак не реагируют на драки, а уж тем более на мужчину, который за шею выкидывает юную девушку из бара - все это медленно начинало наводить ужас.
- Кто Вы такой?! Что происходит?! - Волчонок пыталась сопротивляться настолько, насколько могла: дергалась, выворачивалась, брыкалась, но все было бессмысленно. Кроме того, у нее все болело, и при каждом лишнем движении будто ребра впивались в ее легкие, она боялась, что как бы он ей что-нибудь не сломал, ведь удар вышел не слабый. Но больше, конечно, она боялась того, что ее ожидает. И неизвестности. - Куда Вы меня тащите?! Что я Вам сделала?! Отпустите меня!

Мадам - хотя, какая вы, к черту, мадам - дитя! Дитя, в тебя разума, как в трёхлетке, и он не сомневается, что во всем виновато современное воспитание. Балуют молодёжь, та совсем распоясалась, ожирела на мультиках, мозги заплыли десятикратным бетонным слоем глупости, безнравственности, банальным нежеланием думать правильным местом. Вопли девчонки могли показаться трогательным, ну, или милыми, ими можно было бы повосторгаться с лёгкой всепрощающей улыбкой. Так родители смотрят на жрущего песок из песочницы пучеглазого несмышленыша.
Безусловно, всё бы ничего, но Лионель - кровожадное чудовище вовсе не из сказок, он принцесс жрёт, а таскает на руках только в целях кинуть в печь и зажарить до хрустящей корочки.
Поэтому месье Перрен шёл и насвистывал, улыбаясь и любуясь звёздами, игнорируя беспрерывный поток детской пошлости, льющийся из горла девчонки. Да, зря. Зря он подумал, что будет хоть сколько-нибудь весело - ничерта подобного, ведь Марсель вряд ли поделится хоть кусочком, всё заберет себе и неизвестно, куда попадёт блохастый представитель мира сего. Может, сразу прикончат. Может, не сразу. Тем не менее, Лионелю в целях профилактики порой запрещают использовать оборотней в качестве подопытных кроликов. Те, конечно, просто невероятный источник адреналина - особенно, в полнолуние - но, к сожалению, быстро кончающийся. Отчего-то мохнатики любят жизнь семейную и передвигаются исключительно стаями. Их сложнее поймать. Впрочем, вот вам и исключение, вопящее и стучащее кулачками по его каменной спине.
И дальше бы продолжалась весёлая ночная прогулка, если бы не препятствие в виде... Клауса?
- Добрейший, - расплылся в ответной, ничуть не уступающей, а где-то даже более очаровательной улыбке, Лионель.
Они не знакомы. Его Высокопреосвященство Марсель Орлеанский редко рассказывал веселые байки о своей бурной молодости, но всё же кое-что долетело до ушей Перрена. Во-первых, история про семейку Древних без того стара как тысяча миров, её он и без Марселя знал. Во-вторых, не нужно быть семи пядей во лбу, дабы понять, что Клаус - тот ещё тип. Да ещё наполовину блохаст.
- О, серьезно? - в это время девушка в очередной раз вскрикнула, обозвав графа идиотом, - это пищащее недоразумение принадлежит вам? И, скажите, как же вас угораздило, милейший?
Впрочем, отпускать девчонку Лионель ни разу не собирался.

- Ну, конечно, не моё.
Боже упаси. Он не нанимался работником в гламурный журнал, отвечать на письма домохозяек. Интимная жизнь гибридов  - гибридам, а нам, простым адъютантам, лишь бы груз отнести на базу, покормить коней да уложиться спать на сеновале, обнимая пышногрудую нецелованную-нетронутую деву тридцати шести лет. Как будто аристократы когда-то брезговали крестьянками, вы что. Уж лучше крестьянка, у той хоть брань поинтереснее, не то что у этой... как же там тебя... Перрен даже имя не спросил, вот гад.
Шайя? Это было бы экзотично, будь мы где-нибудь в Якутии в веке эдак девятнадцатом, а кругом лес и белки. Впрочем, чем чёрт не шутит, он не может похвастаться настолько глубокими познаниями - он в Якутии-то был всего два раза в жизни и в обоих случаях не помнит, как там оказался. С Орлеаном, кстати, почти такой же расклад, и Перрен до сих пор связно не может объяснить, за каким чёртом прислуживается у жертвы колониальной экспансии на добровольных началах. Скучно? Пожмём плечами. Допустим - да. И что с того? Работа непыльная, тягомотная, однообразная, клиент всякий попадается, в основном - с простыми претензиями, но и есть и такие, как этот. Клаус. Имя хорошо запомнил почему-то. Может, в нас временами возрождается страсть к истории, мифологии, знаниями и открытиям там всяким? Ну ведь должно хотя бы раз в год произойти нечто стоящее его шнурков на итальянских ботинках. Например, встреча с Первородным. Ай да событие! Пойте, танцуйте, зовите цыган.
Ли склонил голову на бок, с приоткрытым ртом и полным мальчишеского любопытства взглядом пронаблюдал за неожиданными спецэффектами. Захотелось протянуть это чисто американское "ваааууу", хлопнуть в ладоши и затребовать ещё хлеба и зрелищ. Сдержался, ибо ладоши были заняты. Ну, как альтернатива, можно хлопнуть по заду Шайи. Лионель не стал. Манеры всё ж таки.
Видимо, лицо Перрена Клаусу тоже знакомо, и чудно! Не надо долго представляться, жать другу другу руки по-джентльменски, распивать коньяк и обсуждать игру в поло. Про "портить вещи" Лионель лишь понимающе кивнул, но понимал ли граф, каким боком ему выйдет тыкание палкой в мёртвого ежика? Мёртвого, но, тем не менее, охотно пуляющегося иголками с ядом. В четыре ряда иголки, как у акулы.
- Я потрясён! - восторженно. Потом молчание в три секунды и вдруг любопытствующий шёпот, - А если не поставлю?